…ди в значении неопределенного, или совокупного, или личного местоимения (он): «Не в себе человек. Уведите же вы его» (Л. Толстой, «Власть тьмы»); «Уж пускай бы говорил человек, да не ты» (Островский, «Бедность не порок»); Если не веришь, спроси у людей, люди научат; Люди говорят: его здесь и не было²⁶**. Ср. у Тургенева: «Вдруг говорят мне: человек вас спрашивает» («Уездный лекарь»).

 

Такая утрата лексического значения свойственна, конечно, не всем существительным, а лишь сравнительно немногочисленной их группе, куда относятся: человек,

_____________________

* Ср. замечание проф. Н. К. Грунского: «Местоимения отличаются от существительных и прилагательных тем, что определяют предмет, не выдвигая какое-либо качество или свойство, а указывая на предмет» ²⁴.

 

** Шахматов сравнивает это употребление слова  люди с переходом лат. homo, нем. Мапп в местоимения: ср. фр. on, нем. man. Ср. статью: Mazon A. L'emploi indéfini du nom de l'homme en slave. — Annales Academiae Scientiarum Fennicae, 1932, t. 27. Melanges de philologie offerts à M. J. J. Mikkola. 

Стр. 271

                                                                                                                                                         

 

народ, вещь, прост, малый, женщина, вульг. баба; фамильярн. парень; душа, животное и некоторые другие. Например: «Родители Валентины Михайловны были люди небогатые» (Тургенев); у Гоголя в «Мертвых душах»: «А как вы нашли нашего губернатора? — сказала Манилова. — Не правда ли, что препочтеннейший и прелюбезнейший человек!» — «Очень обходительный и приятный человек», — продолжал Чичиков...—«А вице-губернатор, не правда ли, какой милый человек!» — сказал Манилов, опять несколько прищурив глаза». Ср. также: «А ведь обед — вещь приятная» (Чернышевский, «Что делать?»); «Бал — вещь хорошая, неволя-то горька» (Грибоедов, «Горе от ума»).

 

Может показаться, что в этих случаях происходит и грамматическое преобразование имен в местоимения и что соответствующие слова теряют связь со своими прежними классами. Но это не так. Между древними местоимениями и новыми грамматическая разница все же сохраняется. Новые местоименные существительные сохраняют все грамматические признаки своей категории (т. е. класса существительных), все особенности своих систем, форм, своих парадигм. Вторичные лексические местоимения резко отличаются по своей морфологической природе от «пережиточной» группы старых местоимений. Например, не раз отмечался процесс «прономинализации» целого ряда существительных в современной газетно-публицистической речи. Таковы слова вопрос, дело, почти теряющие свое конкретное значение в таких выражениях: «На дело организации и развития электротехнического факультета положено много тяжелой работы» (из газет); «Поставить дело государственного хозяйства и науки» (тоже) и др. Ср. также в классической литературе: «Дело идет о жизни человека» (Гоголь, «Ревизор»). Ср. нем. es geht urn das Leben; «Дело было в начале сентября» (Тургенев, «Льгов»); «А дело уж идет к рассвету» (Грибоедов, «Горе от ума») и т. п.

 

По-видимому, в современном языке сюда же примыкает слово момент*. Но и дело и момент, сближаясь по своеобразию своих лексических значений с местоимениями, остаются именами существительными со всем комплексом свойственных им форм.

 

К числу слов, получающих в некоторых контекстах неопределенно-предметное значение, могут быть отнесены также существительные субъект, тип, существо; штука, факт, вещь и другие подобные. Слово вещь может служить прекрасной иллюстрацией процесса развития «местоименных» значений в категории имен существительных. Это слово совместило в себе исконные русские и церковнославянские значения со значениями немецкого Ding (ср. вещь в себе) и французского chose. На почве влияния французского языка и распространилось неопределенно-местоименное значение этого слова (quelque chose). Например: «Воспитание — важная вещь, очень важная вещь» (Тургенев, «Холостяк»); «Терпимость сама по себе вещь хорошая» (Пушкин, «Путешествие в Арзрум»); «Остроумие — великолепная вещь» (Достоевский).

 

В русской лексике непрерывно происходит развитие «местоименных» значений у имен. С другой стороны, старые местоимения обрастают именными значениями или производят лексемы и идиоматические выражения, лишенные оттенка местоименности (например, буржуазно-купеческое и мещанское сам в значении: хозяин, глава дома): итого, итог; всякий (в значении плохой, не заслуживающий уважения); вне себя (от радости); не в себе, прост, во всю: бежать во всю; таковский; тыкать —выкать и т. п.**

 

Лексическое взаимодействие облегчается тем, что местоимения у нас грамматически уже не обособлены от других частей речи, а распределились по разным грамматическим категориям. Таким образом, понятие местоименности в современном языке —

 

                                  

 

* Слово момент в этом газетном значении, по-видимому, вышло из сферы военного языка, в котором оно укрепилось во второй половине XIX в. Так, Н. С. Лесков писал в «Печерских антиках»: «Слово «момент», впоследствии основательно истасканное нашими военными ораторами, кажется, впервые было пущено Берлинским и с его легкой руки сделалось необходимым подспорьем русского военного красноречия». В философско-публицистических стилях 30—50-х годов это слово было тесно связано с терминологией гегельянства. Ср. в «Рудине» Тургенева: «Эти господа [Рудин и подобные ему] все развиваются: другие, например, просто спят или едят — а они находятся в моменте развития спанья или еды» (слова Пигасова, гл. XII).

 

** Проф. А. И. Зарецкий находит в русском языке и «суррогат глагольного местоимения»: «описательное глагольное местоимение что делать! Что это, действительно, представляет одно целое местоимение, видно из того, что в ответе на этот вопрос слово делать не повторяется и не подразумевается, например: Что ты делаешь ? — Читаю, а не «делаю чтение» или «делаю читать»²¹.

 

Стр. 272

                                                                                                                                                         

 

понятие лексико-семантическое. Большая часть древних местоимений вросла в систему других грамматических классов. Лишь небольшая группа слов я, ты, он (-а, -о, они), мы, вы, себя, кто, что, кто-то, что-то, кто-нибудь, что-нибудь, некто, нечто, никто, ничто, кое-кто, кое-что сохраняет яркие признаки своего грамматического своеобразия, своей грамматической изолированности, не слившись с категорией имен существительных*.

2. ГРАММАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПРЕДМЕТНО-ЛИЧНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ.

 

§ 4. Отражения грамматического рода в классе предметно-личных местоимений и их непоследовательность, двойственность.

 

На обособленное положение группы предметно-личных местоимений указывают прежде всего своеобразия выражения и отражения грамматического рода в их строе. Местоимения личные я и ты, не имея родовых форм, могут иметь значение любого рода. Однако это значение обусловлено двойственной «предметной отнесенностью» этих местоимений. Они могут непосредственно обозначать лицо (говорящего субъекта или собеседника), и тогда их род определяется полом лица. Например, «Не про тебя одного говорю, все мы, друг ты мой, обездушели» (Гл. Успенский, «Разоренье»); «Ведь я этакий только один и есть» (Достоевский, «Подросток») и т. д.

 

Те же местоимения могут относиться к лицам не непосредственно, а через посредство их названий, их имен, и тогда род их определяется родом того имени существительного, на которое они указывают, от лица которого они выступают. Например, в русском переводе повести Гофмана «Чудесное дитя» дитя говорит о себе: «Я пришло, я было»; так же говорит о себе и бутылочное горлышко в книге Пешковского «Наш язык». Акад. А. А. Шахматов вводил в самое определение местоимений как существенный признак этой части речи их способность заимствовать «в некоторых своих образованиях представление о роде от соответствующего представления о субстанции или о существительном...»²⁹.

 

Возвратное местоимение себя, относящееся к субъекту действия, тоже не имеет ни родовых форм, ни числовых различий. Оно характеризуется к тому же отсутствием номинатива. Это понятно: ведь оно может относиться только к тому лицу, которое сознается субъектом действий или состояний, выраженных в слове, «подчиняющем (прямо или косвенно) данное местоимение»³⁰**. Характерно, что себя через посредство рода того субъекта, к которому оно относится в словосочетании, может определяться формами всех родов и чисел (самого себя, себя одну, самих себя).

 

Местоимение 1-го лица множественного числа мы лишено родовых различий, как и все вообще имена, или облеченные в формы множественного числа, или являющиеся pluralia tantum.

 

Местоимение вы (если оно выступает в функции экспрессивно окрашенного местоимения 2-го л. ед. ч.) согласуется — при наличии членного имени при-

 

                                  

 

* A. Sechehaye в книге «Essai sur la structure logique de la phrase» (P., 1926) заявляет, что «местоимение — это вид существительного», что «логически и психологически — это субстантив», но тут же признается, что «грамматически оно более или менее отличается от существительного» (с. 48). Попытка L. Hjelmslev'a отстоять принадлежность всех местоимений, кроме наречных, к особой грамматической категории (на основании своеобразия их отношений к члену) совершенно несостоятельна²⁸.

 

** Ср. замечание Г. Павского: местоимение себя «не имеет именительного падежа, потому что оно не самостоятельно, а только указывает отношения всех трех лиц к самим себе»³¹.

Стр. 273

                                                                                                                                                         

 

лагательного в функции определяющего слова — с полом обозначаемого лица. Например: «Вы сами не знаете, какой вы. И вы не смеете просить» (К. Федин, «Братья»). Ср. Какая вы строгая. Если же вы имеет свое прямое множественное значение, то с ним также не связаны родовые различия.

 

Сходные рассуждения можно повторить и о местоимениях он, она, оно. И здесь сохраняется та же двойственная предметная отнесенность, что и в употреблении я и ты, — или непосредственно к указываемым лицам, или же к предметам через посредство рода их названий, имен существительных. Ср. в «Бесах» Достоевского:

—Слушайте, я намерена здесь открыть переплетную...

—Эх, Marie, у нас и книг-то не читают, да и нет их совсем. Да и станет он книгу переплетать ?

—Кто он!

—Здешний читатель и здешний житель вообще.

—Ну так и говорите яснее, а то: он, а кто он — неизвестно. Грамматики не знаете.

—Это в духе языка, Marie, — пробормотал Шатов.

 

Ср. в «Поединке» А. И. Куприна (в отзыве Сливы о Ромашове): «В-вся рота идет, к-как один ч-человек, — ать! ать! ать! — говорил Слива, плавно поднимая и опуская протянутую ладонь, — а оно одно — точно на смех — о! о! Як тот козел».

 

По мнению акад. А. А. Шахматова, в употреблении родовых форм «3-го лица предметного» обнаруживается синтаксическое согласование (так же как в формах рода прилагательных). Между тем личное местоимение 3-го лица в единственном числе сообразуется в своих родовых изменениях с реальным полом заменяемого им субъекта³⁷*. Форма они характеризуется тем же родовым безразличием, что и мы.

 

Родовые значения получают еще более своеобразное выражение в парных местоимениях: кто — что; некто — нечто; никто — ничто (кто-нибудь — что-нибудь; кто-то— что-то; кто-либо— что-либо). Здесь значения родов мужского и среднего сливаются с различиями категорий лица или живого существа и предмета-вещи, которые как бы противопоставляются одно другому. Формами кто, никто, некто обозначаются живые существа мужского и женского пола. Однако в сочетаниях с вопросительным кто, а также с отрицательным никто и неопределенным некто родовые формы глагола, слов, принадлежащих к категории состояния (а также краткие формы имен прилагательных, входящих в состав глагола или примыкающих к глаголу), ставятся преимущественно в мужском роде (ср.: кто другой, кто иной; кто из женщин входил сюда? кто из вас обронил сумку? и т. п.). Полные же прилагательные в предикативном или полупредикативном употреблении, относясь даже к вопросительному кто, согласуются с полом обозначаемого лица, т. е. приспособляются к полу живого существа.

 

Вообще же, когда местоимение кто употребляется в вопросительном зна-

 

                                  

 

* Ср. у К. С. Аксакова: «Так называемое третье лицо: он, оно, оно — есть обыкновенное местоимение и обозначает вообще предмет, следовательно, здесь нет вопроса об одушевленности, о сознательности: это не личное местоимение! Зато так называемое третье лицо — это местоимение в собственном смысле, ибо оно одно только в настоящем смысле употребляется вместо имени»³³. Мысль о необходимости обособить местоимения 1-го и 2-го лица («личные») от «местоимений 3-го лица («третье-личных или безлично-родовых») высказывалась очень давно проф. И. А. Бодуэном де Куртенэ). См., например, его статью «Несколько случаев психически-морфологического уподобления или уодноображения в терско-славянских говорах северо-восточной Италии» (Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук, 1905, т. 10)

Стр. 274

                                                                                                                                                         

 

чении и относится к неизвестному лицу, оно обычно не сопровождается указанием на различия лиц по полу. Здесь кто чаще всего имеет при себе мужское род (в формах согласования). К. С. Аксаков отмечал в вопросительном кто «неопределенный вопрос, следовательно, неизвестность, простирающуюся на род и число»³⁴. Вопросительное местоимение — неизбежно эквивалент неопределенного (ср. совмещение в слове кто вопросительных, относительных, разделительных и неопределенных значений)³⁵. Точно так же, по-видимому, исключительны случаи употребления форм женского рода глагола или краткого прилагательного при местоимениях никто и некто. Впрочем, акад. А. А. Шахматов считал нормальными фразы вроде: «Некто в белом подошла к моей кровати»; «Никто из нас не успела с нею проститься»³⁶.

 

В других значениях местоимение кто (и производные кто-нибудь, кто-то, кто-либо), подобно личным местоимениям я и ты, сопровождается сопут­ствующим представлением о мужском и женском роде. Например: «Была ли  кто-нибудь из нас довольна своей судьбой?»; «Есть кого любить, толстомордую-то» (Л. Толстой, «Власть тьмы»).

Предметное что (что-нибудь, что-либо, нечто, ничто) неизменно сочетается с представлением о среднем роде, хотя бы оно относилось к животному (например: Что-то возилось в углу).

 

Итак, родовое значение личных местоимений я и ты в непосредственном диалоге определяется реальным полом живого существа. В местоимениях кто (и составных кто-то, кто-либо, кто-нибудь), никто и некто явно преобладает значение мужского рода.

 

Впрочем, показательно, что имена прилагательные, связанные непосредственно (т. е. не через посредство глагола) с местоимениями кто, никто и с составными неопределенными кто-то, кто-нибудь, кто-либо, могут стоять и в мужском и в женском роде — в зависимости от пола лица, к которому относятся местоимения. При отнесенности личных местоимений к названиям предметов родовое значение их согласуется с родом соответствующего имени существительного. Таким образом, грамматическому классу местоимений чужды те принципы родовой классификации слов, которые составляют типическую особенность имен существительных.

 

§ 5. Своеобразия в приемах выражения категории лица у местоимений.

 

Со своеобразием родовых значений у предметно-личных местоимений сочетаются особенности в приемах выражения категории лица. Местоимения делятся на личные и предметные) «Деление на личные и предметные местоимения, — замечает акад. А. А. Шахматов, — не соответствует вполне той грамматической категории одушевленности и неодушевленности, которую мы видели в именах существительных; это деление проводит резкое различие между лицами и не лицами; лица — это говорящий, его собеседник и все им подобные ; к не лицам относятся и животные, и предметы, и явления. Это видно, например, из того, что, заметив животное, мы не спросим: это кто ?, а скорее это что?»³⁷ В самом деле, местоимения я, ты, мы, вы служат показателями лица при формах прошедшего времени глаголов. Применение этих местоимений к животным и предметам связано с олицетворением их. Личное местоимение 3-го лица (он, она, оно, они) означает не только липа, но и живые существа вообще и даже предметы. Однако у этого местоимения в синтаксическом употреблении форм винительного-родительного падежа не обнаруживается тех отличий, которые обязательны для имен существительных в зависимости от их принадлежности к категории одушевленности или неодушевленности. В современном языке форма его является родительным-винительным паде-

 

Стр. 275

                                                                                                                                                        

 

жом от он и оно, относясь безразлично к лицам, животным и неодушевленным предметам. То же придется сказать о форме ее (нее) от она (с тем лишь исключением, что форма ней с предлогом употребляется только в значении родительного падежа: у ней, около ней). Таким образом, признаки категории лица даже при отнесенности местоимений к предметам неодушевленным тут выступают очень рельефно. Еще характернее и индивидуальнее противопоставление лица — живого существа и предмета-вещи выражено в местоимении кто — что (и производных). Здесь отличия местоимений от существительных обнаруживаются с особенной рельефностью. Противопоставление значений лица и вещи в кто — что выражено самим корнем, чередованием согласных к — ч. В именах существительных категории одушевленности и лица являются лишь разновидностями, подразделениями общей категории предметности. В местоимениях, напротив, предмет мыслится или как отклонение от категории лица, или как ее противоположность. Самый прием противопоставления значений лица и вещи посредством чередования согласных корня в форме местоимений кто — что, некто — нечто, никто — ничто — грамматическое явление, необычное для других категорий.

 

§ 6. Грамматические и экспрессивно-стилистические отражения категории числа в классе местоимений.

 

Не менее индивидуальны приемы выражения категории числа у предметно-личных местоимений. Эти местоимения, в сущности, лишены форм числа... Я, ты не имеют множественного числа. Много я, много ты — эти понятия не могут быть непосредственно выражены грамматическими средствами. Местоимения мы, вы имеют другие значения³⁸. Мы (если это слово не относится к одному я) обозначает: я и еще                  кто-нибудь другой или другие. Так, еще Ф. И. Буслаев, ссылаясь на Боппа, писал: «Я, собственно, не способно к принятию на себя множественного числа, ибо только одно я, и понятие мы содержит в себе не только меня, но и множество других неделимых различно­го рода»³⁹.

 

Местоимения мы и вы имеют три разных значения:

 

1. При наличии особой экспрессии они могут обозначать то же лицо, что я и ты. Мы — это я, которое говорит от лица коллектива или которое скры­вает себя за другими, или, наконец, облекает себя атмосферой скромности, авторского величия, торжественной важности. П. А. Каратыгин писал в предисловии к своим «Запискам»: «Не будет ли проглядывать сквозь эту болтовню мелочное самолюбьишко мое, где я необходимо будет тут на первом плане? Но и то сказать: лучше употребить это короткое местоимение, нежели говорить мы, которое как-то неприятно напоминает наших глубокомысленно мычащих журналистов, а вместе с ними и муху из басни Крылова: «Мы пахали».  Итак, чтобы не походить ни на тех, ни на другую, лучше говорить я: оно и короче и яснее»⁴⁰. Ср. в письме Н. Шелгунова В. А. Гольцеву (от 1 сентября 7 г.): «В мы много фальши, и из-за мы я торчит иногда еще больше. Теперь, впрочем, мы оставлено» (Архив В. А. Гольцева). Вы — это посторонний собеседник, это ты, но с оттенком официальной вежливости и светской, об­щественной далекости*.

 

                                  

* Характерно постановление революционного комитета департамента Тары от 24 брюмера 2-го года (1793) в эпоху буржуазной Французской революции:

1. Слово vous — вы при обращении в единственном числе считается изгнанным из языка свободных французов, и место его заступает tu и  toi. 2. Во всех официальных и частных документах tu и toi будет ставиться впредь вместо vous в единственном числе.

 

Для социальной истории форм обращения на вы и на ты небезынтересен диалог между помощником режиссера Нароковым и мещанкой (вдовой оркестранта) Домной Пантелеймоновной в пьесе А. Н. Островского «Таланты и поклонники»:

Стр. 276

                                                                                                                                                         

 

2.   Мы и вы означают группы лиц, в составе которых находятся первое и второе лицо. В таком случае эти местоимения говорят не о л и другом я (или о других я), не о ты и других ты, а о я, ты вместе с другими, в совокупности с ними. 

 

3.        В сочетании с предлогом с и творительным падежом других местоимений и существительных мы и вы могут обозначать я и ты, объединенные с кем-нибудь. Например: мы с тобой (= я и ты); мы с ним (= я и он); мы с братом (= я и брат); вы с товарищем (= вы или ты и товарищ) и т. п.

 

Кроме того, мы в обращении ко второму лицу — при выражении участия или насмешки — применяется иногда в значении вы. Например: «Мы, кажется, улыбаемся? Будьте добры, соблаговолите еще раз улыбнуться» (Чехов, «Иванов»).

 

Могут быть и иные, более сложные, хотя и более индивидуальные приемы переносного употребления личных местоимений. Таков, например, в драме. А. Н. Островского и Н. Я. Соловьева «Дикарка» разговор между Марьей Петровной и Варей, в которую влюблен муж Марьи Петровны:

Марья  Петровна:А мы как скучали по тебе!

Варя: Кто мы!

Марья  Петровна: Будто не знаешь?

Варя: Он ...твой...

Таким образом, я и мы, так же как ты и вы, не формы одного слова, а разные слова.

 

Лишь отчасти похожие, но более смешанные и тесные отношения наблюдаются между формами: он — она — оно и они. Множественное число здесь может обозначать и множество однородных предметов или лиц, и совокупность разнородных лиц и предметов. И все же — это формы одного и того же местоименного слова он.

 

Таким образом, понятия единственного и множественного числа в отношении личных местоимений наполняются совсем другим содержанием, не по­хожим на то, какое они имеют в именах существительных.

 

Местоимения кто, никто, некто (кто-нибудь, кто-либо, кто-то) имеют формы только единственного числа, но они могут обозначать и нескольких лиц. В таком случае при них возможно множественное число глагола и имени. Например: «И я при всех, кто были в кабинете, торжественно прочел пародию» (С. Аксаков); «Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил» (Л. Толстой, «Война и мир»). Ср. у Пушкина в стихотворении «Рифма — звучная подруга»:

И никто, страшась Зевеса,

Из богинь или богов

Навещать его не смели —

Бога лиры и свирели...

 

Ср. также: «Кто болтает ногами, кто ковыряет в носу, перемигиваются, передают друг другу разные знаки руками, выделывают разные акробатические штуки» (Помяловский, «Очерки бурсы»); «Все, кто мог ехать, ехали сами собой, те, кто оставались, решали сами собой, что им надо было делать» (Л. Толстой, «Война и мир»); «По средам у ней собираются кое-кто из старых знакомых» (Гончаров, «Обыкновенная история»).

 

                                  

Домна  Пантелеймоновна: Неужто всякому «вы» говорить? Нароков:  Да, в простонародье все на «ты».

Домна  Пантелеймоновна: В простонародье! Скажите, пожалуйста. А ты что за барин?

Стр. 277

                                                                                                                                                         

 

Интересно в «Войне и мире» Л. Толстого сочетание местоимения кто-то в винительном падеже с формами множественного числа определяющего прилагательного и приложения-существительного: «Мерзавцы, изменники», — думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого-то изменников».

 

§ 7. Грамматические отношения супплетивных форм в склонении местоимений.

 

В склонении предметно-личных местоимений характерно противопоставление формы именительного падежа формам косвенных падежей (я — меня, мне и т. п.; ты—тебя, тебе и т. п.; он, она, оно —его, ее, ему, ей и т. п.; мы — нас, нам; они—их, им; кто —кого; что —чего и т. п.). Кажущееся исключение — местоимение вы. Однако форма вы также резко противостоит формам вас, вам, вами (ср. ваш). Этот тип противопоставления необычен для имен существительных (ср., впрочем, единичное слово, состоящее из одного согласно­го в корне: щи, щей, щам и т. п.)⁴¹. (Различие основы именительного и косвенных падежей в именах существительных типа: время — времени; дитя — дитяти, мать — матери; дочь — дочери и т.п.— не разрушает общности корневого элемента во всех формах одного слова: врем-, дит-, мат-, доч-и т. п.)

 

Эта особенность местоимений побудила А. М. Пешковского заявить, что в местоимениях «или совсем нельзя, или весьма трудно различить основу и  окончание, так что со стороны звуковой  это  слова  неизменяемые»⁴².

 

Формы словоизменений у местоимений очень разнородны. Основы склонения также подвергаются разным необычным фонетическим чередованиям и изменениям (ср.: тебе — тобою; меня — мною; его — им и т. п.).

 

Таким образом, для местоимений типичен сборный характер форм одного и того же слова. В этой черте отчасти отражается древняя супплетивность падежей личных местоимений, отчасти же объединение разных местоимений в формах одного слова.

 

§ 8. Особенности синтаксических связей местоимений с определяющими именами прилагательными и существительными.

 

Отличия местоимений от имен существительных обусловлены в современном русском языке не только морфологическими, но и синтаксическими свой­ствами местоимений. Так, в противоположность именам существительным, местоимения не могут быть определены впереди стоящими прилагательными (кроме весь в сочетании с мы и вы и один в сочетании с я, ты, мы, вы. Ср. у Достоевского: «Все мы остальные и не знали, в каком положении дело»). Впрочем, относительно местоимений кто-то, что-то, кто-нибудь, что-нибудь приходится делать некоторые оговорки.

 

В общем разговорном и книжном языке личные местоимения могут иметь позади себя в качестве непосредственно примыкающих, не «обособленных» определений единичные местоименные прилагательные один, сам, весъ* и первый (ср. также своеобразную определительную связь числительного оба с личными местоимениями мы оба, вы оба, они оба); все мы; «Одна лишь я до смерти трушу» (Грибоедов); «Я одна виновата» (Тургенев). Обычно же прилагательные стоят позади местоимений и только в обособленном, полупредикативном положении. Впереди определяемых местоимений обособленные прилагательные ставятся почти исключительно при формах именительного падежа.

Стр. 278

                                                                     &… Продолжение »